Сумрачные отблески изредка попадавшихся бледных световых лучей плясали на чёрном вертиальном зрачке, боясь дотянуться до алой глубины очей существа, что нырнуло в темноту подворотни, никем не замеченное, никем не услышанное.
Бесшумно ступая, едва касаясь земли, он остановится и прижмётся спиной к стене, чувствуя, как от резкой трансформации в человека загудело в голове и по телу пробежалась волна мурашек. На чёрных губах та неизменная нахальная улыбка, он одарил ею тысячи душ в этот холодный день, и все они вместо благоговейного трепета испытали слепой ужас, бросившись затем вроссыпную. Но его мало волновали такие мелочи, он никогда не интересовалася низшими слоями крохотной Вселенной, он искал нечто иное, более ценное, более редкое.
Зверь внутри шевельнулся и издал ни то рычание, ни то шипение, царапая стальными когтями крохотное сердечко, подвывая, желая крови. Он был голоден, так голоден, что перед глазами всплывала алая пелена, заставляя участиться пульс и обнажиться клыки.
Я старался не слушать, я только лишь грубо пнул своё внутреннее я, но лишь для того чтобы сильнее разжечь пламя, жадно пожиравшее мои довольно-таки скромные запасы терпения. Тварь коротко рявкнула и затяхла, но я знал, что ненадолго - лишь законченый придурок станет утверждать, что после затишья не произойдёт бури.
Одним преисполненным пафоса жестом откину упавшие на лицо волосы и чуть сощурю мутно горевшие кровавым светом глаза. Идиотское выражение не сходит с лица, заметно уменьшившиеся зрачки мелко подрагивали, меня с лёгкостью можно было принять за подсевшего на героин наркомана, а чудовищная бледность и худоба лишь подчеркивали эту печальную догадку. Но нет-нет, что вы, моя проблема совсем иного рода, без вариантов.
Я застывал постепенно, а моя болезнь развивалась так же медленно, но увы заживо высасывала из меня все чёрные струи. Но не сказал бы, что меня это особо волновало — помимо всех хитрожопых своих черт я отличалася так же и пофигизмом, который можно назвать уже полностью вышедшим из берегов.
Служить идеалам или червям — параллельно.

Где-то рядом мелькнул образ девочки-пепельницы, запретной снежинки. Или это чья-то незадачливая мысль смоталась из омута, дабы найти себя где-то наверху? Или, быть может, это лишь звук, чьи-то невинные хрупкие шаги ко мне, плавное ленивое движение, с каким ползёт тяжёлая змея, желающая превратить какую-нибудь пёструю птичку в тушку?
Колебание воздуха возвращает меня в реальность, как сигаретные ожоги на груди возвращают к воспоминаниям.
Механика плоти не скрипнула, когда я чуть поверну голову в сторону, откуда лилось реками равнодушие, переплетённое корнями с долей интереса и некого желания, что-ли. Ухмылка на лице растянется шире, а застывший восковой зрачок наконец подаст первый признак жизни. Новый мятежник с золотым сердцем, он необычен, ох как необычен. Старается не делать добрых поступков и не понтуется своей внутренней красотой. Остерегается своих соседей-неудачников. Ахах, я тоже знал одну такую - она прислала мне своё сердце в пластилиновой коробке. И она даже не пыталась бороться с ржавчиной, порождающей инфекцию, коей являюсь я. Впрочем хватит о себе, вернёмся к миру фауны.
Я увидел все его струны, даже самые тонкие, как они разнообразны по цвету и толщине — в них можно было утонуть, как в колодце на тридцать колец. И он тоже жаждет смерти. Может быть, и моей. О, как я желал, чтобы он напал на меня прямо сейчас и рваными ранами впрыснул мне в вены кайф, кружащий голову и заставляющий мысли умчаться куда-то за кулисы.
Пара ленивых шагов, я напоминал сейчас ящерицу, разнежившуюся на солнце, что так медленно и с намёком на непростительную дерзость смотрит сейчас в глаза новому герою, сантиметр за сантиметром приближаясь, оставалось лишь зевнуть и облизнуться.
-привет Jackie..
Протяну чуть лукаво и будто флиртуя и проведу длинными ногтями по своей щеке, как какая-то малолетняя девчонка, желающая подцепить красавца-мальчика. На тонких губах лживо-обворожительная улыбка, когда глаза чутко улавливают малейшее его движение, эмоцию, чувство. Он менял цвета, как осьминог, у него внутри много оттенков.
Поговорим по душам, а, Джеки?

Сверкающая фара прямо в глаза, она жутко радражает каждый нерв. Чтож, придётся немного побыть пассивно-агрессивным. Каждый раз, поднимаясь, я вижу, как кто-то падает. Теперь же игра принимает оборот бега на одном месте.
Разочарованный выдох и я с видом провинившегося мальчишки опущу глаза. Красота таится во взгляде на иную юную мечту, это не пластлин — но мне всё это не подходит. Я во всём иной, я устроен иначе, во мне меньше мышц, но больше хромосом. 
..Джеки ушёл в холодную, тёмную ночь, сказав мне, что вернётся домой. О, Джеки..
Секунда неоновой струной полоснула реальность — а сожаление сменилось чем-то иным, неопознанным — это что-то стало улыбкой на тонких чёрных губах. А затем шипение. Так шипит кобра, понявшая, что правила игры нарушены.
Моментально материализовавшиеся, чёрные хвосты лианами обвивают его тело, едва ли касаясь и в тот же момент намертво сдавливая запястья — паралич. Каждое ощущение обострено. Ещё один кирпич в стене.
Взгляд как два солнца при закате, они вспыхивают сейчас кровяным оттенком. Я быстро терял интерес, я не любил тех, что хотят видеть себя охотниками, я считал это устревшим и не оригинальным. Но тем не менее последняя леска из кома ещё не расстаяла в азоте, я хотел увидеть его, Джеки, посему не спешил совершать свой ход. Свой пропущу. Выталкивается заткнутая пробка, держащая внутри гнев, и я поддаюсь ему.
-Джеки, Джеки...
Тёплый выдох ему в шею, хвост из леса восьми других рванётся к его лицу, на секунду мелькнув в воздухе, моментально став острым, как сталь. На щеке Джеки засияет неглубокий алый порез, а одинокая капля устремится вниз, потянув за собой тонкую кровавую дорожку. Чуть подавшись вперёд, беззастенчиво слизну её, чуть прикрыв глаза, чувствуя, как по каждой клеточке пробегает парализующий яд. Вот он, тот сладостный вкус, тот, которого я был лишён веками. Ощущаю его всем своим существом, а тварь внутри требует ещё, ещё. Где-то внутри меня падают вниз выпотрошенные взрывом чайки, а я только лишь безысходно смотрю вглубь его глаз, они обычно прятались в темноте, теперь же я наконец пересекаюсь с ними. Милый Джеки.
Пульс постепенно замедлялся, ярко вспыхнувшие цвета медленно возвращают себе свои привычные чёрно-белые оттенки. Чуть прикроются глаза, но блеск не померкнет, что вы, теперь я долго буду реабилитироваться. Я ведь действую по принципу акул, что нарезают круги вокруг понравившейся твари — одна капля рубина уже лишает рассудка и бросить игру становится невозможно.
Тем не менее найду в себе силы не дать чёрному зверю вырваться наружу, взять верх и наброситься на Джеки, я давно уже научился сажать зверушку на цепь. Всем своим механизмом завалюсь на стену, скрестив руки на груди, обратив взгляд к его лицу. Напевая что-то тихо-тихо.